Рыбья доля: жизнь не в радость

Диалог с директором Департамента по мелиорации и водному хозяйству Минсельхозпрода Анатолием Булыней

Почему продажи живой и полезной рыбы не приносят заслуженной прибыли?

Потребление рыбной продукции в Беларуси приближается к рекомендованным 18 кг на одного человека. А вот доля белорусской рыбы в этом «пироге» составляет всего 5-7 %. В чем причина столь грустных для отечественных карпов и карасей показателей? Покупатели не хотят покупать? Продавцы не желают продавать? Или производители не способны произвести? Об этом мы говорим с директором Департамента по мелиорации и водному хозяйству Минсельхозпрода Анатолием Булыней.

— Часто приходится слышать о необходимости обязать магазины продавать белорусскую рыбу. В свою очередь торговля жалуется на дороговизну оборудования и малую экономическую привлекательность торговли живой рыбой.

— Если в общих чертах назвать главную причину наших разногласий, то она заключается в следующем: мы хотим торговать живой рыбой, а торговле это неудобно.

— В чем заключается, на ваш взгляд, неудобство?

— Составляющих много: во-первых, рыбе нужны аквариум, вода, кислород. Во-вторых, с ней много возни. Иногда за тем, как молодые девушки, работницы магазина, пытаются поймать карпа и взвесить его, без улыбки смотреть невозможно… Конечно, легче продать замороженную рыбу, или шоколадку, или бутылку вина и заработать большие деньги.

— Сколько зарабатывает торговля на вашей рыбе?

— 23-24 %.

— Много?

— А что, мало разве? Это четвертая часть стоимости. Я уважаю труд продавцов, представляю их расходы на ведение бизнеса. Но наши рыбхозы возятся с этой рыбой минимум 3-4 года, а не несколько дней.

— Магазины ставят аквариумы за свой счет…

— Я не хочу, чтобы вы думали, будто между нами идет война. Никаких конфликтов нет. Что касается установки аквариумов, то магазины на самом деле молодцы. За последние 2-3 года количество аквариумов в розничной сети выросло в два раза, и сегодня их в стране около 800 единиц. Другое дело, что мы нарастили производство рыбы с 4 тысяч тонн в 2004 году почти до 13 тысяч тонн в прошлом году. Получается, что продажи не успевают за производством. Вот мы и пытаемся найти большее количество точек соприкосновения с магазинами.

— Анатолий Аксентьевич, магазинам живая рыба неудобна. А вам самим она удобна?

— Представьте, мы везем за сотни километров в 3-х тоннах воды 800 килограммов рыбы. Как это может быть удобно и выгодно? Когда можно было бы загрузить машину полностью замороженной рыбой — и вперед!

— А собственный автопарк рыбхозов помогает продавать, минуя магазины?

— Это невыгодно. У нас сейчас порядка 200 машин. Нам бы хватило этого количества для нормальной доставки, а торговать становится очень накладно. Машина должна работать, а не стоять целый день ради продажи сотни-другой килограммов рыбы. Нет, стационарную фирменную торговлю мы развивать тоже не будем. Для нас это слишком большое отвлечение людских и финансовых ресурсов. Мы бы и с машин ничего не продавали. Но выхода нет.

— Согласны, что покупатели тоже не слишком горят желанием купить живую рыбу, даже если она есть в наличии?

— Спрос растет. Просто, повторю, мы наращиваем производство еще быстрее. Да и чего скрывать: отвыкли люди от карпа, пока мы перестраивались.

— Так зачем тогда нужен живой карп в таких количествах?!

— Это и есть ключевой момент: мы продаем живую рыбу, потому что в замороженном виде она теряет половину своих лечебных и потребительских свойств. В частности, речь идет о полиненасыщенных жирных кислоты Омега-3 и Омега-6, которые полностью сохраняются только в свежей рыбе. После разделки рыба теряет больше трети своих полезных элементов. Мы не хотим губить продукт. Может, в морской рыбе и больше полезных элементов, чем в пресноводной. Но где вы найдете в Беларуси ее в свежем виде? Поэтому свежесть — наше несомненное преимущество.

— Вам не кажется, что ставка на карпа похожа на экономическое «донкихотство»: благородно обставленное, но бессмысленное? В умеющей считать деньги Европе, вы рассказывали, отказались от карпа…

— А в Китае карп занимает 60 % в производстве. Если смотреть на ситуацию узко, то это и вправду может показаться бесперспективным. Но если посчитать все составляющие: рабочие места, налоги, здоровье населения, то для государства тот же карп становится экономически выгоден. Для экономического оздоровления рыбхозов необходимо переходить в сторону ценных видов рыб. Что мы сегодня и делаем.

— Сегодня в республиканской собственности 19 рыбхозов. Как выглядит их «производственный портфель»?

— Изначально все рыбхозы строились как карповые хозяйства. Поэтому еще недавно карп составлял 95 % от всего объема.

— Карп всегда был убыточен?

— Да. В советское время на него была госдотация. Да и конкуренции у карпа не было такой, как сегодня. Сейчас дотаций на карпа нет. Его себестоимость растет с ценой корма, которая и составляет порядка 60 % стоимости рыбы: чтобы получить килограмм карпа, надо скормить ему 3,6-4 кг корма (каждый килограмм стоит от 600 до 1000 рублей). Сегодня доля карпа уменьшилась до 80 %. Следующая рыба по объемам производства — толстолобик, белый амур, карась и щука.

Толстолобик и амур были завезены с Дальнего Востока, окультурены и акклиматизированы для наших условий. Эта рыба является «мелиоратором», питается планктоном, что очень выгодно для производства. В этом году мы довели ее объем с 5-6 до 17 % в общем объеме, а в перспективе планируем увеличить долю до 25 %.

Кроме растительноядных, мы занимаемся освоением производства форели, осетра и сома. В прошлом году этой рыбы было получено 70 тонн.

— Совсем мало…

— Пока — да, но в 2005 году форели было произведено всего 7 тонн. Так что динамика хорошая. Могла быть и больше, но все упирается в дефицит маточного поголовья. Свое поголовье мы пока выращиваем, а постоянно импортировать — крайне дорого. Например, половина стоимости нашего осетра ушла на покупку посадочного материала. Нерестует осетр после 10 лет жизни. Представьте, какие оборотные средства необходимы.

— Какая рыба самая интересная с точки зрения экономики?

— Форель. У нас, я говорил, ее произведено пока несколько десятков тонн. А в Финляндии выращивают 15 тысяч тонн форели, в Польше — 18 тысяч тонн, в Норвегии форелевый бизнес второй после нефти. Сегодня форель в Беларуси стоит порядка 11 евро. В Польше в 2,5 раза дешевле.

— С чем это связано?

— С дефицитом предложения. Как только мы насытим рынок, цена пойдет вниз. Пока же вынуждены покупать малька за 14 тысяч, поэтому и стоит наша форель в магазине около 30 тысяч. Тем не менее, к 2012 году планируем поставить на рынок порядка 500 тонн форели.

— Какому из менее раскрученных видов вы прогнозируете массовую популярность?

— Сегодня мы занимаемся разведением около полусотни видов и подвидов рыб. Считаю, что хорошее будущее у такой рыбы, как веслонос, которой сегодня занимаются уже два рыбхоза. Это полезная рыба семейства осетровых, она питается планктоном и отличается отсутствием костей (как в осетре). Пока веслонос хорошо растет, некоторые особи за 5-6 лет набрали 5 килограммов веса. В продаже этой рыбы пока нет, потому что мы разводим маточное поголовье. До половой зрелости ему осталось еще порядка 10 лет.

Еще один интересный проект — африканский сом. Он хорошо растет, за 6 месяцев вырастает из икринки до рыбы весом в 600 г. Отличительной его особенностью является сильный иммунитет. Поэтому он крайне полезен для болезненных людей. Как и щука, впрочем.

— Итак, через 10 лет у нас «повзрослеет» осетрина и веслонос, подтянется форель, карпа станет наверняка меньше. Можно будет говорить об уверенной прибыльности рыбного производства?

— Конечно, экономика поправится.

— А все ли доживут до этих времен? Кому сейчас особенно тяжело?

— Небольшим рыбхозам. Единственный выход для них — переходить на ценные виды рыб, о которых мы говорили.

— Вопрос о закрытии убыточных предприятий не поднимается?

— Закрыть легко. Но тогда мы потеряем то, что было сделано для их открытия, всю базу и территорию для разведения рыбы. Мы похороним отрасль, люди потеряют работу. При нашем потенциале надо искать экономическую целесообразность, расширять сферы деятельности.

— Вы имеет в виду переработку?

— Расширение ассортимента и переработку — да. Филе, копченая рыба, вяленая… Уже построено два цеха в рыбхозах «Селец» и «Красная слобода», достраивается цех в «Любани». Цеха прошли сертификацию, готовы для экспорта как в Россию, так и в ЕС, так что за чистоту производства и качество можно не переживать. В стадии строительства еще 4 цеха. Чтобы сохранить максимум полезных свойств, мы делаем ставку на охлажденную рыбу.

— Вы верите, что филе карпа по цене порядка 14 тысяч будет продаваться?

— Разделка карпа сопровождается отходами примерно в 40 %. Это данность, с которой надо мириться. Отсюда и такая цена. Но я думаю, что полезный, качественный, не перемороженный несколько раз продукт может стоить таких денег. Все дело в раскрутке этого продукта. Пока это новинка, к которой покупатель не привык.

— Как вы планируете его раскручивать?

— Делая акцент на полезности. Пока наше положение на старте не из простых. У нас культ мяса, надо это признать. Многие потенциальные покупатели, хозяйки думают, что чем полнее живот, чем дольше сохраняется чувство сытости, тем лучше. Но это же неправильно и нездорово: белок говядины усваивается на 15 % за 5-6 часов, а рыбы — за пару часов на 45 %. Недавно обратились к нашим ученым, чтобы те обосновали полезность пресноводной рыбы. Как только получим ответ, начнем распространять эту информацию по всем возможным каналам.

— Возможен ли приход частного капитала в рыбное производство?

— Сначала нужно создать для этого условия. Во многих странах мира рыбное производство — удел малого бизнеса. По нашим оценкам, на создание товарного осетрового хозяйства мощностью 10-100 тонн в год, по средним расценкам, требуется от 300 тысяч до миллиона долларов. Срок окупаемости проекта составит порядка 5-7 лет. Но при действующей сегодня кредитной политике, требующей залог, который равен сумме кредита, приход частного капитала маловероятен.