Мина под переработчика

• Нужны ли молочным комбинатам сырьевые зоны и насколько выгодно переработчику занижать сортность молока. Ее на вполне законных основаниях закладывает производитель. Почему?

• Сырьевые зоны: яблоко раздора или территория партнерства?

• Есть ли доступ в лаборатории молочных комбинатов?

• Почему российские контрольные службы поступают с белорусской продукцией так же, как и Международный олимпийский комитет в отношении российских спортсменов?

Белорусская молочка сегодня – это бренд и прибыль. В структуре продовольственной валютной выручки она занимает более 60 процентов. Да и на вкус полюбилась потребителям полусотни стран мира. И лишь российское надзорное ведомство не устает выдавать всевозможные претензии к ее качеству. В чем проблема на самом деле и кто виноват? Нужны ли молочным комбинатам сырьевые зоны и насколько выгодно переработчику занижать сортность молока?  

Обсудить эти и другие проблемы на «круглом столе» «Сельской газеты» собрались генеральный директор ОАО «Поставский молочный завод»  Георгий КОСТЕНЬ, главный специалист по сырью  Мария ЛЮТЫНСКАЯ, заместитель генерального  директора  ОАО «Милкавита» Наталья АДЫГАМОВА и ветеринар Александр БОЛЬШАКОВ, генеральный директор ОАО «Беллакт» Александр ЯРОЦКИЙ и начальник производственной лаборатории ОАО «Верхнедвинский маслосырзавод» Анна СУЗДАЛЕНКО.

«СГ»: — О сырьевые зоны сломано немало копий. Утверждалось даже, что их и вовсе отменили: дескать, пусть переработчик конкурирует за сырье. Так ли это?

Г. Костень: — Решением председателя Витебского облисполкома за каждым конкретным переработчиком закреплены сельхозпредприятия, которые должны сдавать молоко на переработку. У нашего комбината 18 подобных хозяйств. Как таковой «обязаловки» нет, но работает конкретная схема. Крепкие сельхозпредприятия, которые не имеют задолженности перед нами, по идее, вольны сдавать молоко, куда им выгоднее. Хозяйства, которые нами прокредитованы, везут сырье нам. Ведь может сложиться и такая ситуация, когда хозяйство задолжает одному комбинату, не рассчитавшись, перейдет к другому… Здесь первичны и важны честность производителей и выполнение договорных обязательств. Именно для этого и было принято данное решение.

Георгий КОСТЕНЬ

М. Лютынская: — Договоры заключаем на год и на конкретные объемы. Ведь нам тоже нужно планировать свое производство.

Мария ЛЮТЫНСКАЯ

«СГ»: — А много у вас, так сказать, вольных хозяйств, тех, кто имеет свободные счета?

М. Лютынская: — Из 18 хозяйств не более пяти.

Н. Адыгамова: — С 2016 года по инициативе «Милкавиты» мы добились, чтобы сырьевая база все-таки была закреплена за определенными предприятиями. Но это касается не только денежных расчетов, но и качества молока. Потому что были и такие ситуации: мы у хозяйства не принимаем молоко по каким-то понятным причинам, а оно  везет его на другой комбинат. Именно поэтому в 2016 году решением Комитета по сельскому хозяйству и продовольствию облисполкома сырьевые зоны были закреплены, и нам, конечно, стало легче работать, появилась возможность, с одной стороны, дисциплинировать хозяйства, с другой — помочь им. Сырьевая зона у нас достаточно большая, работаем на договорных условиях: 6 районов, 42 сельхозпредприятия, индивидуальные предприниматели, фермерское хозяйство. В этом году помогали разрабатывать схемы контроля, формы журналов, проводили практические занятия с работниками лабораторий. Наш ветврач постоянно их мониторит. Это касается расследования не только случаев возврата молока, но и соблюдений требований правил по использованию ветпрепаратов. Все знают,  что разработано и опубликовано решение комиссии Евразийского союза по ветпрепаратам о предельно допустимых нормах. Мы отслеживаем и собираем информацию, кто какие использует препараты, антибиотики и с какой периодичностью. В сентябре прошлого года начали  работать с тест-системами по определению антибиотиков 4-го поколения. Кстати, это было отмечено специалистами Россельхознадзора, когда они здесь были в марте.  

А. Яроцкий: — На Гродненщине нет документально закрепленных сырьевых зон, есть рекомендации облисполкома. У «Беллакта» 29 сельхозпредприятий, с которыми работаем по договорам, без них молоко не принимаем. Как и у коллег, у нас раз в год проводится договорная работа, подписываются объемы с предприятиями, и они обязаны везти молоко нам. То, что сверх  объемов,  теоретически можно  везти в другое место. У нас есть предприятие, у которого в прошлом году появились частные инвесторы. Посчитали, что мы к ним предвзято относимся, занижаем сортность, и повезли в Могилев. А там взяли. Там все брали в прошлом году.

В этом уже не возят, но и нам не продают. И потом, есть еще один существенный момент:  за каждый килограмм молока облисполком доплачивает надбавки. И что тогда – хозяйство будет получать надбавки здесь, а прибыль давать заводам в другой области?  Надо определяться.  Либо ты получаешь кредиты, скажем, на топливо и надбавки от облисполкома — и молоко оставляешь здесь. Либо везешь его в другой комбинат, но  обходишься без надбавок.

Александр ЯРОЦКИЙ

«СГ»: — В прошлом году Верхнедвинский маслосырзавод вложил серьезные средства на модернизацию, увеличив объемы переработки молока. Хватает сырья?

А. Суздаленко: — В сырьевую зону входят 14 сельхозпредприятий нашего района и индивидуальные предприниматели. Тоже работаем на договорных условиях. У нас были мощности на 180 тонн молока в сутки, а модернизации  увеличили объемы до 240 тонн.

Анна СУЗДАЛЕНКО

«СГ»: — Не все, но многие хозяйства жалуются на снижение комбинатами сортности молока. Понятно, вопрос спорный, но проблема в том, что у производителя нет доступа в лаборатории переработчика. То есть сортность выставляется как бы бездоказательно…

М. Лютынская: — Я знаю, есть ряд предприятий, закрывших доступ в лаборатории. У нас  обсуждался этот момент, и было решено, что это не совсем правильно. Для получения более высокого качества надо, чтобы представители хозяйства присутствовали и видели свои показатели, понимали, как они определяются. Поэтому специалисты и руководитель хозяйства приезжают на завод в лабораторию и присутствуют при отборе и анализе проб.

«СГ»: — Вопрос несколько провокационный, но, тем не менее: разве комбинатам не выгодно чуть занизить сортность, чтобы платить меньшую закупочную цену?

Г. Костень: — Дело в том, что мы обязаны принимать молоко по  действующим стандартам. И если мы занижаем сорт, значит, мы фальсифицируем. Это недопустимо даже с точки зрения законодательства. И потом, надо учитывать и человеческий фактор: допустим, занизили раз, занизили второй. У хозяйства возникнет вопрос: зачем мне бороться за качество, какая разница — соматика будет 200 или 150, мне все равно определят что-то среднее и примут? Это недопустимо, такого не должно быть.

А. Яроцкий: — Добавлю, если директор комбината начнет лукавить, чтобы поднять свою экономику, то в перспективе он режет сук, на котором сидит. Потому что, не додав сейчас за сортность производителю, делаешь его финансово   слабее. Потом комбинату придется авансировать хозяйства наперед. Слабые начнут экономить на ветпрепаратах, оборудовании, техосмотрах доильных залов, и стадо начнет ухудшаться. Через полгода это будет незаметно, но через год проблемы вылезут серьезные.  

Г. Костень: — Мы абсолютно открыты. Становитесь рядом с нами на отборе проб, все приборы доступны. На экране вы видите жир, белок. Бывает, что хозяйства лукавят: мы возвращаем молоко, а оно на следующий день возвращается еще в большем объеме. Есть такие сельхозорганизации, которые надеются, что, разбавив это молоко хорошим, проскочат.  Мы все равно находим несоответствие, и все возвращаем. И это потери в первую очередь для сельхозорганизации, потому что любой возврат они оплачивают из своей зарплаты.

А. Суздаленко: — Мы стараемся работать в теснейшем контакте с производителем сырья. Проводим совместные совещания, учебы для их лаборантов. Если работать, что называется, по разные стороны – результата не будет. Мы зависим друг от друга, и у нас одно общее — качество.

«СГ»: — Оно в первую очередь зависит от здоровья животного. Ветеринария – отдельная большая тема, но хотя бы вскользь нельзя не затронуть ее. Не секрет, что с различными заболеваниями  скота у нас не все в порядке. Отсюда соответствующее качество молока и претензии к определению комбинатами его сортности. Как здесь работает цепочка производитель—переработчик?

А. Большаков: — К сожалению, те переработчики, которые, не сортируя молоко, ставят «экстру», убивают желание производителя лечить животное: зачем, мол, работать со скотом, если все равно примут? Это одна из причин проблемы качества.

Александр БОЛЬШАКОВ

«СГ»: — По вашим наблюдениям, хватает ли знаний и профессионализма ветеринарам?

А. Большаков: — Знаний,  может,  и хватает, проблема в другом. Приходит в хозяйство молодой специалист. Опыта практически нет, многое в новинку. Но ему никто не объясняет, как и что делать. Он хочет работать, подходит к руководителю хозяйства и говорит, что надо купить конкретный препарат или станок. Директор — нет денег. Раз подошел, два, и на этом все заканчивается. А с антибиотиками еще проще — раз какой-то конкретный препарат определяется в молоке, закупать его не будем.

«СГ»: — Так есть же какой-то конкретный список запрещенных препаратов?

А. Яроцкий: — Есть, но контролируем мы не все.

М. Лютынская: — Проблема и в том, что даже в состав некоторых разрешенных препаратов входят запрещенные составляющие. И второе: у некоторых из них не определен период выведения.

А. Большаков: — А у разных заводов-производителей в инструкциях по применению указаны разные периоды ограничений по времени выведения.

М. Лютынская: — Выход для производителей молока-сырья один: самим анализировать и контролировать антибиотики по срокам выведения.

«СГ»: — Я все-таки не совсем поняла, если есть конкретный список запрещенных препаратов, какие могут быть проблемы? Не используй!

А. Яроцкий: — Есть 4 группы антибиотиков, которые мы контролируем. Как, кстати, и россияне. Но каждый год появляются новые, и порой комбинаты не знают, каким из них пользуются хозяйства. А на комбинате пока нет тест-систем на определение этого нового вида. Я не хочу сказать, что кто-то из производителей в этом случае плохо работает, но где-то нарушена система контроля и учета.   

М. Лютынская: — Не потому, что этой тест-системы у комбинатов нет, а в силу того, что ее вообще пока нет.

Г. Костень: — Ветеринария развивается, и неизбежно будут появляться все новые препараты. Но тогда нужно делать следующим образом: прежде чем разрешить использовать тот или иной из них, необходимо сначала завезти в страну или изготовить тест, который поможет выявить и определить этот антибиотик.

А. Яроцкий: — Я считаю целесообразным сузить список разрешенных препаратов, иначе будет хаос. И второе: производитель должен выпускать и тест к нему. Это как антидот. Но все это нужно делать в рамках Таможенного пространства, может быть в рамках ЕЭК.

«СГ»: — От антибиотиков прямая дорога к претензиям Россельхознадзора. Здесь слишком много непростых вопросов. Ведомство действительно выявляет остаточные количества антибиотиков и других ветпрепаратов? Куда смотрят наши лаборатории? И почему российские контрольные службы поступают с белорусской молочной продукцией так же, как и МОК в отношении российских спортсменов?

Н. Адыгамова: — Даже в регламентах Евросоюза установлены пределы допустимых остаточных количеств антибиотиков. Последнее февральское решение Евразийской экономической комиссии № 28 о максимально допустимых уровнях остатков ветеринарных лекарственных средств, которые могут содержаться в непереработанной пищевой продукции животного происхождения, в том числе в сырье, и методиках их определения  уже предполагает какие-то их допустимые уровни. Но пока на деле получается так: решение есть, но в силу оно еще не вступило, а нас уже контролируют и по этим вещам закрывают.    

М. Лютынская: — Подождите, 28-е решение — это решение для сырья и непереработанной продукции. А Россельхознадзор отбирает нашу готовую продукцию, находит остаточные количества определенных ветпрепаратов и, ссылаясь на 21-й техрегламент, не допускает ее на свой рынок. Или вовсе закрывает предприятие.

И вторая важная проблема — разные пределы обнаружения Белгосветцентра и российских лабораторий. Получается, что мы после исследований в своем госветцентре спокойно везем продукцию на исследование в лабораторию Россельхознадзора, а там выявляют несоответствие. Какие здесь могут быть комментарии?

Н. Адыгамова: — Наш комбинат тоже с этим столкнулся. Согласна с коллегой, есть недоработки. Во-первых, исследуется не весь спектр препаратов. Во-вторых, другой предел обнаружения. Наше предприятие закрыто на поставки продукции в Россию как раз из-за обнаружения остатков антибиотиков.

Наталья АДЫГАМОВА

«СГ»: — Тогда еще один провокационный вопрос: какой смысл в исследованиях Белгосветцентра, если они не всегда определяют точные остаточные количества антибиотиков? Ведь комбинаты платят деньги. На худой конец, разве нельзя договориться с хозяйствами своей сырьевой зоны: какие препараты используем, какие категорически нет?

Н. Адыгамова: — Ветслужбы не сидят на месте. Ведь некоторые антибиотики уже не работают, пробуют другие и смотрят, какие наиболее эффективны.

А. Яроцкий: — Все равно можно было бы договориться. Скажем, такой вид антибиотика уже не работает, значит, им не пользуемся, тест-системы не закупаем и не контролируем молоко на эти группы. А пользуемся вот этими конкретными группами. Раз в году вполне реально все это переформатировать, конечно.

М. Лютынская: — Есть еще одна проблема в 28-м постановлении ЕЭК. Во всяком случае, может возникнуть. Поставщики сырья вправе использовать и поставлять сырье-молоко с остатками антибиотиков в пределах допустимых норм. Но нет решения, нормативного документа, который позволяет молочным комбинатам использовать, перерабатывать и выпускать продукцию с этими предельными допусками. Согласно техрегламенту, мы обязаны выпускать стерильно чистую продукцию, без всяких остатков.

«СГ»: — Интересно, сельхозпроизводитель вправе поставить на переработку молоко с определенными остаточными пределами антибиотиков, а комбинаты должны из него, образно говоря, сделать стерильную конфетку? Где логика?

М. Лютынская: — Мало этого, есть и вторая проблема. Обнаружив остатки даже допустимых 28-м решением препаратов, мы, конечно же, во избежание проблем с надзорным ведомством, возвращаем хозяйству  сырье. И что получается? Оно вправе подать на комбинат в суд, потому что в данном случае поставило молоко в пределах допуска. В конечном счете, комбинаты, поставляющие продукцию на экспорт, попадают под санкции Россельхознадзора.

«СГ»: — Наверняка, специалисты перерабатывающих молочных заводов были в лабораториях этого ведомства. Там действительно более продвинутое, более чувствительное оборудование?

Н. Адыгамова: — Белорусы в основном ездят в лабораторию Брянска. Нас, например, там  встретили открыто и доброжелательно, показали все. Оснащены очень хорошо.

М. Лютынская: — И что важно, они переоснащаются буквально каждые полгода. Я видела приборы, которых у нас нет.  Поскольку наши декларации там недействительны, стараемся декларироваться у них.

«СГ»: — На эту тему можно говорить долго. Мы еще не раз в редакции встретимся с представителями как молочных комбинатов, так и производителей сырья-молока. Но что касается экспортных продаж на российский рынок, то нет сомнений, неурядицы и претензии останутся, пока в Евразийском союзе не будет создан единый орган, который выдает сертификаты для всех или априори должно быть взаимное признание санитарных сертификатов. В противном случае так и будем узнавать о новых запретах регулярно и только из сообщений на сайте Россельхознадзора.